Король Давид - Страница 35

– Я послал за ополчениями за Иордан и в Хеврон, – перебил его Иоав бен-Цруя.– Биньяминиты рядом, иудеи и шимониты всё время здесь – кого нам ещё не хватает, чтобы выступить завтра же на рассвете?

Глаза командующего сверкали, ноздри раздувались, как у боевого коня. Он отдавал приказы, выслушивал донесения и громко дышал во всклокоченную бороду.

Давид незаметно покинул совет, пришёл домой, надел поверх рубахи священный эфод и стал вопрошать Бога: «Предашь ли их в руки мои?» И сказал ему Господь: «Поднимись. Я предам их в руки твои».

С этим ответом Давид вернулся в дом командующего

– И я говорю, – просиял Иоав, – с теми силами, что у нас сейчас есть, можно воевать. Филистимляне тоже ещё подтягиваются. Всё! На рассвете выступаем.

– Не надо собирать всех иврим здесь, – предупредил Давид. – Правитель Дора ведёт своих через надел Ашера – вот там пусть племена Звулуна, Ашера, Нафтали и Иссахара задержат филистимлян и помогут Городу Давида. Я послал к ним вестового и приказал: «Передай им так: "Слов ваших добрых на помазанье моём слышал много, а теперь хочу, чтобы северная армия басилевса не вошла в долину Великанов". И в племена Эфраима и Менаше я послал приказ наступать на филистимлян из своих наделов. Мы же начнём сражение отсюда и с Божьей помощью прогоним необрезанных из Земли Израиля».

Командиры поклялись послужить Господу и народу иврим в завтрашнем сражении. Авишай бен-Цруя начал построение Героев. Весть о Господнем благословении быстро распространилась по Городу Давида, и все мужчины поспешили в стан у подножья горы Мориа.

Иоав в освещённом факелами дворе его дома бешено орал на своего глуховатого оруженосца Нахрая.

Стан иврим пробудился, когда камни и песок вокруг ещё были покрыты росой. Дрожащие от холода повара, ругаясь, размешивали в котлах похлёбку. Коэны принесли жертвы, солдаты поели и разошлись готовить оружие. Вскоре по стану протрубили шофары и, перекрикивая на ходу друг друга, побежали вестовые с приказами. Иврим строились у своих палаток по племенам, по родам и семьям. Король, командующий Иоав бен-Цруя, его брат Авишай – командир отряда Героев, – объезжали строй. Солдаты громкими криками и взмахами поднятых над головой копий выражали готовность сразиться под водительством Господа и его помазанника – короля. На жертвеннике дымились остатки овцы, солнце уже светило в полную силу, ветер доносил из пустыни Йеѓуды голоса птиц, и они отвлекали солдат от мыслей о бое.

Пастухи рассказали, что филистимляне уже вышли из лагеря. Иоав бен-Цруя отдавал последние приказы, разворачивая армию так, чтобы солнце не мешало видеть противника. Давид, как в молодые годы, занял место в строю Героев.

– Послать подкрепление Бнае, – напомнил он.

– Уже послал, – ответил Иоав.

Три десятка бойцов, измученные пятидневным ожиданием и полным бездействием, лежали в тени скалы, нависшей над их пещерой. Их рубахи, волосы, бороды – всё было набито меловой пылью. Солдатам было уже лень открывать рот, чтобы проклясть бесконечное ожидание, на них уже опускались бабочки. Копья, мечи, стрелы, щиты и колчаны вместе с кожаными доспехами были свалены в одну кучу. Кузнец Иоэль, уступавший в силе разве только Элиэзеру бен-Додо и, конечно, самому Бнае, был единственным, кто чувствовал себя в пещере, как в родном доме. Заметив, что интерес к его рассказам пропал, он отвернулся от остальных и захрапел. С перерывами на еду он спал уже вторые сутки, даже не переползая в тень. То ли солнечные лучи не могли проникнуть сквозь его полные мела волосы, то ли по сравнению с горном, возле которого он работал, здесь ещё было не так жарко, но, когда его товарищи с утра забирались поглубже в пещеру, он продолжал спать, где спал, лишь иногда, услышав шум струи из меха, просил дать ему напиться, переворачивался на спину и, не разжимая век, открывал рот. Потом он опять засыпал, так что если бы не храп, можно было бы подумать, что кузнец умер.

В это утро Бная бен-Иояда не только не придумывал поручений, чтобы заставить Героев двигаться, а наоборот, приказал им не отлучаться, лежать и наблюдать за дорогой, выводящей из долины Великанов на плато. Было у него предчувствие, что филистимляне вот-вот появятся. Он сел, выпятил нижнюю губу и сильно дунул, чтобы стряхнуть проклятую пыль с ресниц. Протерев глаза, Бная собрался выйти из пещеры и осмотреть окрестности, он уже поднялся, когда раздался свист флейты и барабанная дробь, которые всегда сопровождали тяжёлую пехоту басилевса на поле боя.

– Филистимляне!

Герои задрали пыльные бороды и уставились в отверстие пещеры.

По узкому руслу пересохшего ручья в долину Источников медленно спускались шеренги крепких, выносливых, умащённых бальзамом ног, выученных в каждодневных упражнениях длинным оленьим прыжком переносить своего хозяина со всеми его доспехами и оружием через овраги и ручьи, ног, неприкрытых ничем, только у подошвы и икр перетянутых ремнями сандалий, ног, приученных догонять зайцев на охоте и врагов после короткой схватки, ног – упоров для лука и копья, ног, совсем не похожих на кривые, как стволы олив, крестьянские ноги. Ряды чужих ног мерно шагали перед затаившимися в пещере иврим. Наверное, если бы Бнаю и его Героев можно было бы отличить от мелового свода, ноги, не останавливаясь, ткнули бы в них копьём и даже не поинтересовались бы, убит ли дикарь или он ещё жив и корчится в пещере, зажав руками рану.

Высокие красивые воины в покрытых чеканкой шлемах с пушистыми султанами под барабаны и флейты ровными шеренгами приближались к армии Давида. Филистимляне в первом ряду держали в левой руке древко с собачьим хвостом, гривой быка или черепом саблезубой акулы на вершине. Медные доспехи были надраены морским песком до сияния. Первый ряд филистимской колонны приближался, готовый пройти через всё, что не успеет исчезнуть с его пути.