Король Давид - Страница 36

Половина тяжёлой пехоты уже миновала пещеру, откуда, разинув рты смотрели на неё тридцать Героев, когда Бная вдруг узнал филистимского командира, которому передал обоз с отбитой у амалекитян добычей. Принимая дань, филистимлянин брезгливо ощупывал каждый предмет, морщил нос и ворчал, что всё это уже есть в сокровищнице басилевса. Миролюбивый Бная терпел и не спорил. Потом филистимлянин выдал ему написанный тушью на белом камешке список полученной дани, с чем иудей и отбыл к себе в Циклаг. Там Авигаил, жена Давида, перевела ему список, и оказалось, что перечислена только половина сданных вещей. «Вор! Я его найду и убью!» – долго не мог успокоиться Бная и всё время мечтал встретить филистимлянина и посчитаться с ним.

Позабыв приказ Авишая бен-Цруи подождать подкрепления, Бная выскочил из пещеры, прыгнул на филистимского командира, ударил его босой пяткой в спину, вырвал из руки копьё и переломил об его голову. Сияющий позолотой шлем с пучком алых перьев на макушке отлетел и покатился в пыль. Тело филистимлянина осело, он повалился на колени и так и остался с опущенной на грудь головой.

Рядом с Бнаей крушили растерявшихся иноземцев Герои. Кузнец Иоэль, страшный, как рассвирепевшая медведица, подхватил с земли железный щит филистимского командира и крутился с ним, снося всё подряд. Из-за большой плотности строя филистимляне не могли использовать ни копья, ни луки и только старались сохранить колонну. Иоэль отбросил железный щит и взялся за свой молот. Несколько филистимлян, мешая друг другу, прыгали вокруг кузнеца с мечами, а он, ревя и ухая, пробивался туда, где рубились его товарищи. Филистимляне в последних рядах колонны недоумевали, почему остановился строй, чья сила в том и была, что он никогда не останавливался.

Стоявшие в первой шеренге король Давид, Иоав бен-Цруя и остальные командиры догадались, что в глубине филистимского войска что-то случилось. Сбились с такта и переминались с ноги на ногу флейтисты, топтались на месте, оглядываясь, высокие воины, нёсшие вымпелы.

Давид выхватил меч и поднял его над головой. Иоав бен-Цруя трижды протрубил в шофар. Земля застонала от топота тысяч босых ног.

Авишай бен-Цруя и Элиэзер бен-Додо вывели свои отряды из-под скалы и обрушили их на левый фланг филистимской пехоты. Они видели, как рубятся в середине колонны Бная бен-Иояда и его бойцы, и кричали им, что идут на помощь.

Правитель Ашдода наблюдал за боем со спины мула. Он отнёсся к внезапному нападению сидевших в засаде иврим спокойно: с этим отрядом справиться не трудно. Правда, сражение уже пошло не так, как было задумано. Иврим, проникшие в ряды тяжёлой пехоты, оказались неплохими бойцами – наверное, это и были их знаменитые Герои. Они не старались пробить бронзовыми мечами железные доспехи врагов, а ударами палиц, а то и просто кулаками опрокидывали неповоротливых пехотинцев на землю и втыкали им ножи в открывшееся горло. Сами же они потерь не несли.

Правитель Ашдода приказал немедленно сомкнуть строй и перебить всех проникших внутрь врагов. Он сосредоточил внимание на армии иврим, поражаясь тому, как правильно она ведёт сражение. Иврим наступали теперь на центр колонны, не давая ей перестроиться для контратаки.

Правитель Ашдода опасался только одного – перехода его армии к обороне, которая никогда не была сильной стороной филистимлян. Но именно так и произошло. Командиры посылали за подкреплениями в Гат, не зная, что у Ахиша больше нет солдат. Пользуясь преимуществом в оружие и доспехах, филистимляне рассчитывали продержаться до подхода свежих сил, но когда к полудню подкрепления не подошли, ашдодцы первыми не выдержали натиска лучников из Гивы и побежали, вовлекая в панику остальных.

Почти вся тяжеловооружённая пехота басилевса полегла в этот день в долине. Боевых колесниц, которых так опасался Давид, филистимляне с собой не взяли. В их лагере иврим нашли повозки и в загонах – быков: враг готовился не к войне, а к вывозу добра из Ивуса. Теперь филистимляне расплачивались за алчность и могли рассчитывать только на свои искусные ноги.

И поразил Давид филистимлян, и сказал: «Вот сокрушил Бог врагов рукою моею, как сильным потоком вод».

В палатке Совета ждали Давида. Когда он вошёл, первым к нему обратился Ахитофель Мудрейший.

– Подарить Ахишу Гат – твоё королевское право. Я бы уничтожил Филистию раз и навсегда.

– Ахитофель прав, – горячился Иоав бен-Цруя. – Сам знаешь, как редко я с ним соглашаюсь, но вспомни, что сделал Ахиш с нашим королём Шаулем. Когда в Яффо мне показали святилище Дагона, где выставлялись на посмешище головы Шауля и его сыновей, я приказал сжечь святилище со всем, что в нём находилось.

Давид оправдывался:

– Господь велит платить за добро добром. Когда я бежал от Шауля, Ахиш дал мне Циклаг. Именно там все мы стали такими, какие мы теперь.

– Твоя королевская воля одаривать врага, – повторил Ахитофель. – Но ведь он с тебя за Циклаг потребовал участия во всех его войнах и каждый год – большой дани. Теперь всё должно быть наоборот.

– Именно на таких условиях я оставлю Гат за Ахишем, – подтвердил Давид и внезапно спросил: – Ахитофель, ты скучаешь по своему дому в Гило?

– Редко. А ты?

– Соскучился по Городу Давида, – удивлённо признался Давид.– Очень хочу домой.

– Тогда в чём дело? Прикажи, и завтра мы двинемся обратно.

– Так я и сделаю. Хочу увидеть, что там без нас построили. Устроим праздник.

Представляете, как народ обрадуется подаркам – у нас ещё не видели такого богатства! Заберём из Филистии оружие, инструмент, уведём кузнецов. Всё железо передадим Иоэлю.