Король Давид - Страница 69

Пророк Натан повторял, что нет более достойного занятия для человека, чем размышление о своём назначении перед Богом.

Что же он должен совершить?

Густое тёмно-серое облако, меняя очертания, стало тремя бородатыми мужчинами, прижавшимися друг к другу тяжёлыми плечами. Средним был, несомненно, Давид – таким он видел себя, когда глядел в бронзовое зеркало. Слева и справа от него – братья Цруи. Волосы на их головах растрепал ветер.

Давид вспомнил повседневную картину: братья Цруи ни свет ни заря ждут его за порогом дома. Такие же серые, как каменные стены, с помятыми, заросшими лицами, немытые и нечесаные. У Авишая выпячен живот, разговаривая, он помогает себе быстрыми движениями коротеньких рук. Иоав не говорит, а цедит слова и при этом ковыряет в ушах и успевает почесать задницу. Давиду рассказали, как Иоав трижды стрелял в упор в залитое кровью тело, висящее на дереве. Теперь даже в молитвы, даже в разговоры Давида с Богом влезают хмурая, прокалённая солнцем морда Рыжего и его лук.

Облако распалось, и куски его унёс ветер. Давид продолжал думать о братьях Цруях, о худом и злющем Иоаве и рассудительном, ничего не делающем сгоряча, а потому не ведающем ошибок Авишае. У обоих были тяжёлые кулаки, оба искуснее всех владели мечом. А кто в армии учит молодых, как выбрать древко для копья, подогнать щит к левой руке, натянуть тетиву на основу лука? Всё те же братья Цруи, с которыми ты прошёл через битвы и остался жив потому, что они всегда были рядом. Вспомни великана Ишби – потомка гиганта Голиафа! Когда кончик его огромного меча уже прикоснулся к доспеху у тебя на спине, Ишби вдруг заорал, отлетел в сторону и рухнул, обливаясь кровью. Это Авишай бен-Цруя, снося всё на своём пути, примчался на помощь своему королю.

Ведь ты гордился своими командующими, ты любил братьев Цруев и просил Иру бен-Икеша повторять слова Иоава Авишаю перед сражением с арамеями: «Мужайся, брат! Мы будем твёрдо стоять за наш народ и за города Бога нашего. И пусть Господь совершит, что Ему угодно». А как преображались их лица, когда они обходили стан, подбадривая воинов перед боем! И какой искренней была их печаль, когда приходилось опознавать убитых. Если никто не мог вспомнить имени молоденького солдатика, звали командующего. Тот и видел-то бойца мельком в день прибытия в стан, но опускался на колени, долго вглядывался в мёртвое лицо, откидывая с него склеенные кровью волосы, прикасался пальцами к пробитому стрелой лбу и хрипел: «Это – Зеев бен-Ана, да будет благословенна его память…»

Давид подошёл к входу.

– Шалом, Авишай! Заходи.

Он рассказал Авишаю бен-Цруе, что велел Амасе собрать армию и преследовать бунтаря Шеву бен-Бихри, не давая тому укрыться в укрепленном городе. Авишай слушал и кивал. Он знал, что сказал король Амасе: «Собери мне иудеев в три дня, а сам возвращайся сюда». И пошёл Амаса собирать иудеев, но промедлил дольше назначенного срока.

– Ну, – сказал Давид,– чего молчишь? Амаса больше не командующий. Действуй и как можно скорее.

Авишай бен-Цруя переминался с ноги на ногу и чесал живот под рубахой.

Давид понял, чего тот ждёт.

– Можешь взять с собой, кого хочешь. Я же сказал, Амаса больше не командующий.

Авишай широко улыбнулся, буркнул: «Шалом!» и направился к выходу. Вернулся.

– Помнишь, Давид, как один бунтовщик не послушал советов Ахитофеля? Мы теперь исполним тот совет: никого не ждать, гнаться с теми силами, что у нас есть. И убьём одного только Шеву бен-Бихри. Вот так!

Оба засмеялись, и Авишай потопал к воротам, за которыми – Давид не сомневался – ожидал брат Иоав.

Преследовать Шеву бен-Бихри вышли из Города Давида люди Иоава, гатийцы и Герои. Когда они были у Голубой скалы в Гивоне, перед ними предстал Амаса. Никто не ожидал такой встречи. Солдаты остановились. Авишай соображал, как поступить, а Амаса во все глаза смотрел на солдат.

– Куда это вы? – проговорил он и засмеялся. – Ну, прямо как на войну!

– Ты собрал иудеев, как приказал король? – спросил, приближаясь к нему, Авишай.

В этот момент из первого ряда колонны выступил хорошо знакомый Амасе Рыжий и быстро направился к скале, выкрикивая на ходу:

– А может, он не хотел гнаться за Шевой бен-Бихри? Он-то знал, что Шева вёл своих людей к нему на помощь, да опоздал.

Иоав одет был в своё воинское одеяние, на котором пояс с мечом в ножнах, прикреплённых к бедру. И когда Иоав подошёл, ножны упали.

– Дурная примета! – пошутил Амаса, не заметив, что меч из упавших ножен как бы случайно задержался в руке у Рыжего.

И спросил Иоав Амасу:

– Здоров ли ты, брат мой?

И взял Иоав Амасу правой рукой за бороду, чтобы поцеловать его. И Амаса не остерёгся меча, бывшего в руке Иоава, а тот поразил его в пятое ребро. И выпали внутренности Амасы на землю, и Иоав не повторил удара. Умер Амаса.

Авишай и брат его погнались за Шевой бен-Бихри.

Но войско не двинулось с места, не в силах переступить через тело Амасы бен-Етера, лежащего в крови посреди дороги. Тогда оруженосец Авишая убрал Амасу с дороги в поле, и набросил на него плащ. И когда тот был унесён с дороги, все устремились за Иоавом, чтобы преследовать Шеву бен-Бихри. А тот уже прошёл через уделы всех племён Израиля до Авел-Бейт-Маахи. Иоав пришёл и осадил город.

Перед городом насыпали вал до верха стены, и войско Иоава начало разрушать стену, чтобы обрушить её.

Старейшины Авел-Бейт-Маахи совещались, как поступить с мятежником Шевой бен-Бихри. Древний закон гласил, что, если город окружён, и враг требует выдачи многих иврим, то сдаваться нельзя. Но если переговоры ведутся об одном иври, который приговорён королём иврим, следует посовещаться и выдать его, если он действительно беглый преступник.