Король Давид - Страница 47

Ионадав бен-Шима, племянник Давида, начал захаживать к Амнону. Они были ровесники.

– Ионадав, – сказал ему как-то Амнон, – пусть старики не думают, что, когда я стану королём, они останутся на своих местах. Ты не хотел бы стать командиром Героев вместо этого ворчуна Авишая бен-Цруи?

Ионадав рассмеялся, посчитав эти слова шуткой. Он слишком уважал братьев Цруев, да и Амнона не мог представить на месте Давида.

После возвращения армии из-за Иордана солдат распустили по домам. Каждый получил овцу, мешок зерна и подарок для семьи. Герои разошлись по своим селениям.

Дом Ионадава находился рядом с домом кузнеца Иоэля, а теперь ещё оказался и по соседству с новым домом Амнона – тот недавно поселился отдельно от отца. Ионадав стал чаще бывать у Амнона, слывшего выдумщиком развлечений. Амнон не упускал случая похвастать перед друзьями:

– Это мой брат, Ионадав бен-Шима. Небось, слышали об его поединке с великаном Ронди! Верно, это было похоже на победу отца над Голиафом?

Те, кто знали и Амнона, и Ионадава, удивлялись их дружбе, а злые языки даже поговаривали, будто Ионадав готовит себе место при будущем короле.

Однажды они встретились на площади, где стояла Скиния. Ионадав объезжал селения бойцов своей десятки и не был в Городе Давида больше месяца. Он не сразу узнал вышедшего из-за ограды Скинии Амнона.

– Ты не болен?

Амнон покачал головой. Они сошли с дороги, уселись на большом камне и достали фляги с водой.

– Что нового в городе? – спросил Ионадав.– И что с тобой? Раннее утро, а ты выглядишь, будто целый день ходил за плугом.

Амнон рассеяно смотрел на него и молчал. Потом встрепенулся.

– В городе ничего весёлого.

– А у тебя?

– У меня? – протянул Амнон. – Влюбился я, брат.

– Так это женщина сосёт из тебя кровь!

– Я её даже ни разу не поцеловал. Она ещё девица.

– Кто же это?

– Тамар, – выговорил Амнон. – Дочь Маахи, сестра моего брата Авшалома. Не знаешь? Худенькая такая, в голубом платьице.

– Конечно, знаю. Малышка-Тамар. Но я думал, ей лет десять, не больше.

– Все четырнадцать, – покачал головой Амнон. – Между прочим, я заметил, как она глядела на тебя после твоей победы над Ронди, и понял что девчонка в тебя влюблена.

– Ты только ревновать не вздумай! – засмеялся Ионадав, но, увидев, что Амнон продолжает мрачно прихлёбывать из фляги, сказал: – Не ты ли всегда повторял, что мучиться из-за женщины – позор для солдата?

– Повторял, – вздохнул Амнон, помолчал и стал рассуждать вслух: – Жениться на ней мне не позволит отец, скажет: «Подожди, пока вырастет». А я, представляешь, ночью вскакиваю от своего крика: «Тамар! Малышка моя!», а что делать, не могу придумать.

– Замани её к себе в дом, притворись, например, больным. Ты выглядишь так, что любой поверит.

– Не придёт, – махнул рукой Амнон.

– Постарайся, чтобы Давид прислал её с чем-нибудь к тебе. Подумай, это неплохая мысль – притвориться больным.

– Пожалуй.

И лёг Амнон, и притворился больным, и пришёл король навестить его, и сказал Амнон королю: «Пусть придёт Тамар, сестра моя, и испечёт мне пару лепёшек, и я поем из рук её». И послал Давид к Тамар сказать: «Пойди, прошу, в дом Амнона, брата своего».

Тамар раскладывала лепёшки и рассказывала больному:

– Мы – прямые потомки Йеѓуды, основателя нашего племени, сына праотца Яакова и Тамар, в честь которой меня назвали. У Йеѓуды с Тамар было двое сыновей: Перец и Зерах. Зерах умер бездетным, а наш род пошёл от Переца.

– Он, конечно, был первенцем у Йеѓуды? – засмеялся Амнон. – Первенцы всегда самые живучие, ты заметила? Да, вот ещё что, когда в следующий раз придёшь убираться в моём доме, не говори с порога: «Как в загоне у овец!»

– Следующего раза не будет. Теперь у тебя всё блестит, вот и содержи со своими слугами дом в порядке.

– Ладно, не учи старших, – буркнул Амнон. – Рассказывай дальше.

– Кто был первенцем у Йеѓуды и Тамар, я не поняла. В нашем Учении записано так: «Настало время родов, и вот, близнецы в утробе её. И во время родов высунул один руку, и взяла повитуха и повязала ему на руку красную нить, сказав: «Этот вышел раньше». Но, едва забрал он руку свою, как вышел брат его, и она сказала: «Что это ты прорвался напролом?» И наречено ему было имя Перец. Потом вышел брат его, у которого на руке красная нить. И наречено ему имя Зерах…»

Малышка зажмурилась и откинула голову, припоминая.

– Ты что?! – открыла она глаза, почувствовав руку Амнона у себя под рубахой. – С ума сошёл?! Вот я сейчас закричу!

А он уже дёргал её рубаху, стараясь сорвать, и глаза его были ещё неподвижнее, чем всегда, и пугали ещё больше.

– Не смей! – хотела выкрикнуть девочка, но он сдавил ей грудь, а второй рукой старался раздвинуть коленки. Она ещё пыталась вразумить его:

– Не принуждай меня, брат мой, не делается так в Израиле, не делай этой мерзости <…> А я, куда денусь я потом с позором моим! И ты станешь одним из подлецов <…> Поговори с королём, он не возбранит мне стать твоею.

Но он не захотел послушать слов её и одолел её.

Было жарко, хотелось поскорее добраться до воды. Тамар только чуть-чуть приоткрыла веки, так чтобы Амнон не заметил, что она на него смотрит. Солнечный свет наполнял комнату, и Тамар с удивлением увидела, что Амнон вблизи совсем другой. У него оказались большие глаза, совсем не страшные, даже непонятно, почему его все так боятся, а рабы и слуги, если попадаются ему навстречу в коридорах королевского дома, стараются спрятаться в нишу или прижаться к стене. У него были мохнатые брови, сходящиеся к переносице, как две целующиеся гусеницы. Такие брови были у его матери Ахиноам – наверное, за них и полюбил её Давид, их общий с Амноном отец. И волосы!.. Ей приходилось отмывать ягнят, упавших в нечистоты. Какими они становились милыми!