Король Давид - Страница 67

С этими словами Мерив отступил в толпу, и с тех пор больше никто и никогда его не видел.

Давид был смущён, мне показалось, что он даже привстал, чтобы позвать Мерива обратно. Но тут один из героев, Ира бен-Икеш, подвёл к нему старейшину Барзилая. Барзилай был очень стар: восьмидесяти лет отроду. Он содержал короля во время пребывания того в Маханаиме, ибо был человеком весьма богатым.

И сказал король Барзилаю:

– Идём со мной, я буду содержать тебя в городе Давида.

Сказал Барзилай:

– Сколько мне лет ещё осталось жить, чтобы идти с королём в Город Давида! Восемьдесят лет мне нынче, где мне отличить хорошее от дурного! Почувствует ли раб твой, что ему дадут есть и пить? Мне ли слушать певцов и певиц! Так для чего я буду в тягость господину моему королю? Мне только перейти с королём через Иордан – за что мне ещё большая награда. Позволь же возвратиться рабу твоему. И умру я в городе своём, рядом с гробницами отца и матери моих. Вот сын мой, Кимам, пусть он отправляется с господином моим королём, и делай с ним, что тебе угодно.

И сказал король:

– Пусть идёт со мною Кимам. Я сделаю для него всё, что захочешь. И что бы ты сам ни пожелал от меня получить – я исполню.

И поцеловал король Барзилая, и благословил его, и тот возвратился домой.

Люди улыбались – перед ними был прежний король Давид.

А через несколько минут мы услышали: «Король всех иврим решил вернуться в Город Давида. С ним пойдут…»

Я взял у раба новый лоскут кожи и продолжал записывать.

В толпе, сопровождающей короля, к Иоаву подошла укутанная в шерстяной платок женщина.

– Иоав, а где же обещанная награда?

– Получишь в городе, – буркнул командующий, погруженный в свои мысли.

– Мы плохо плакали? – не отставала женщина, приноравливая шаг к шагам Иоава бен-Цруи.

– Вы ревели, как недоенные коровы, – признал командующий. – Но сейчас, добром тебя прошу, оставь меня в покое.

Женщина повела плечом и исчезла в толпе.

Вчера, перед погребением Иоав бен-Цруя долго обходил лежащие на земле тела солдат, погибших в лесу Эфраима. Он опускался на колени, вглядывался в лица, потом подошёл к закутанным в чёрные платки женщинам.

– В моей молодости, – начал Иоав,– плакальщица умела взять на себя часть беды. Не жалейте платья, рвите волосы, царапайте лицо. Если люди не поверят вашим слезам и прогонят вон, вам придётся плакать над собой. Так что подумайте, берётесь ли вы за эту работу?

Одна из плакальщиц приподняла платок, и рот у Иоава широко раскрылся: та самая, из Текоа!

– Это я, – подтвердила вдова лекаря. – И не учи нас, как оплакивать солдат

В процессии приближённых короля и жителей Маханаима, провожавших Давида к плоту, лекарь Овадья шёл рядом с королевским домоправителем Арваной, прибывшим утром из Города Давида. Овадья рассуждал вслух, иногда останавливался перевести дух и присаживался на пень. Ивусей Арвана в новом халате с широким поясом и висящим на нём ножом в золотых ножнах останавливался рядом. Мимо них проходили солдаты, прислушивались к разговору и ничего не понимали.

– Болезнь и здоровье, – говорил лекарь Овадья, – две противоположности: болезнь передаётся от больного к здоровому, а здоровье от здорового к больному – нет.

– Верно сказано, почтенный Овадья, – кивал королевский домоправитель.

Арвана помог лекарю подняться, и они вместе с толпой двинулись дальше к уже видневшемуся берегу.

На противоположной стороне Иордана споры между иудеями и северными племенами не прекращались. После того, как в Земле Израиля было объявлено о королевском прощении всех участников бунта, иудеи стали откровенно оттеснять северян от причала.

Сказали мужи иудины: «Король сродни нам».

И отвечал Израиль мужам Йеѓуды, и сказал:

– Десять племён моих у короля. Так почему унижаешь меня? Разве слово наше о возвращении короля не было первым?

Но жёстче было слово мужей иудиных, чем слово израильтян.

Посреди шествия, растянувшегося от Маханаима до берега Иордана, брели рядом два печальных, два задумчивых воина – братья Иоав и Авишай бен-Цруя. Они были хорошо знакомы с нерадостной тяжестью победы, когда армия возвращается не с отбитым у противника обозом, а с телегами, везущими раненых. На этот раз победителей ожидал не делёж добычи и рабынь, а жребий, кому извещать семьи погибших.

Вспомнили, как это было четверть века назад, после сражения иудеев с биньяминитами у гивонского водоёма. Тогда победили иудеи во главе с Авишаем и Иоавом. В Хеврон два брата возвратились, неся труп третьего – Асаэля.

Они остановились, давая толпе обтекать их. Все торопились подняться вместе с Давидом на плот, а их король и не пригласил.

– Иоав, я видел, как ты беседовал с женщиной…

– Из Текоа, – подсказал Иоав.

– Да ну! – удивился Авишай. – Та самая?

– Она. Ты что-то хотел про неё сказать?

– Взял бы ты её в жёны, нельзя же так – один да один, – сказал старший брат.

– А убьют, жена и оплачет бесплатно, по-родственному.

– Да я серьёзно, – настаивал Авишай. – Она, помнится, хорошего рода, вдова, свободная женщина. Ты всё время на войне, думаешь, дом тебе не нужен, есть палатка в стане и ладно. А дом…

– Я велел ей прийти ко мне, – перебил Иоав.– Да, она вдова, у неё много родственников, придётся просить у них разрешения, делать подарки. Что ж, надо так надо. Только не торопи меня.

– А с ней самой ты уже договорился? Она-то согласна?

– Она? Кто её знает, – Иоав пожал плечами.