Король Давид - Страница 24

Их с трудом растащили. Авишай бен-Цруя отнял у брата меч, двое Героев держали Рыжего за плечи.

– Из-за какого-то раба поднял руку на своего командира! – пена выступила на губах у Иоава.

Иоэля отливали водой из чана, а один из перепуганных рабов направил на него мех от горна. Лохматый кузнец выглядел взбунтовавшимся Каином. Он глотал затекавшую в рот воду и хрипел проклятия.

Прошло несколько минут. Авишай бен-Цруя обернулся к Элиэзеру бен-Додо:

– Иоав переночует у меня в палатке, а ты возьми к себе Иоэля. Утром с обозом возвращаемся в Хеврон. Там нас ожидает король. – Он посмотрел на Иоэля, перевёл взгляд на Иоава. – Мы избрали Давида королём и судьёй. Пусть он и рассудит ваш спор.

Все разошлись. Рабам велено было в тот же вечер похоронить несчастного кузнеца по обычаям Вавилона.

***

Глава 14. Конец двоевластия

Давид возвращался с молитвы из оврага. В городских воротах на него налетел запыхавшийся Даниэль.

– Отец! – закричал он. – В Хеврон пришёл Авнер бен-Нер и с ним двадцать биньяминитов.

Давид положил руку на меч, ругая себя за то, что отправил Героев в Джахи.

– Не-е, – протянул Даниэль. – Авнер привёл твою жену Михаль.

– Где Авнер бен-Нер?

– У нас. Ему дали умыться с дороги и теперь кормят. Авнер просил поскорее разыскать тебя.

– Ты, значит, пришёл с миром, – сказал Давид. – Услышал Господь мои молитвы, остановил распрю.

Авнер бен-Нер, улыбаясь, почёсывал горбинку носа.

– Я пришёл рассказать тебе, король Давид, о чём мы говорили с Шаулем, да будет благословенна память о нём, – в ту последнюю ночь на горе Гильбоа. Всё, что мы тогда решили, исполнять тебе. Я уже стар и сделал своё дело – сохранил армию.

Наступило молчание.

– Знаешь, как мы познакомились? – Давид обернулся к Даниэлю. – Представь, старый король возвращается из похода на амалекитян. Войско ещё не подтянулось, и в Бейт-Лехем въезжают на мулах только трое усталых всадников: Шауль, его оруженосец…

– И я, – подхватил Авнер бен-Нер. – Вдруг видим маленького пастуха лет пяти. Он нас не узнал, но принёс воды и поделился сыром. Шауль спрашивает: «Как тебя зовут?» «Эльханан», – отвечает. «А где же взрослые?» «В Бейт-Лехеме. Умер мой дед Овед, и все ушли туда. А меня вот оставили со стадом. Боялись, что я стану плакать». Шауль положил руку на голову мальчика и говорит ласково: «Не печалься, каждый человек в свой черёд уходит». А мальчик, – Авнер показал рукой на Давида, – это после победы над великаном Голиафом он стал Давидом, а тогда его ещё звали Эльхананом, – вдруг этот Эльханан как закричит: «Нет, нет! Я никогда не умру!»

Все рассмеялись.

– Потом уже бывало всякое, – почёсывая нос, продолжал Авнер бен-Нер. – Воевали мы и вместе против амалекитян, и между собой. Гонялся я за ним по пустыне Зиф, а уж в последние годы… Давид! – спохватился он.– Я же привёл к тебе Михаль!

– А сам ты не останешься в Хевроне? – спросил Давид.

– Нет, – сказал Авнер бен-Нер. – Поднимусь я и пойду, и соберу к господину моему, королю, всех израэлитов, и они заключат с тобой союз. И будешь ты править по воле души твоей.

– Что ж, согласился Давид. – Раз ты так решил, иди. Я и мужи племени Йеѓуды будем ждать твоего возвращения в Хеврон.

Они обнялись, два высоких крепких воина, один – усталый, седой, грузный; другой – лёгкий, как пламя, полный сил и надежд. Возбуждённые встречей и беседой, они стали похожи друг на друга, будто их породнила мечта о полной перемене судьбы иврим в Кнаане.

Сын Давида Даниэль затаился в углу и во все глаза смотрел на собеседников.

– А помнишь, Авнер, как сидели мы рядом на пирах у короля Шауля: Йонатан, ты и я? – спросил Давид.

И начал, а за ним и остальные, – Авнер бен-Нер, биньяминиты, вошедшие в комнату, и иудеи, собравшиеся со всего королевского дома, – все запели поминальный псалом по Шаулю, его сыновьям и по всем иврим, сложившим головы в битве на склонах горы Гильбоа:

– Олень Израиля!

Убита твоя краса, пали герои…

***

Проводив Авнера, Давид не отправился сразу к Михаль, а приказав, чтобы его оставили одного, ещё долго ходил по комнате, прося у Господа сил и удачи для своих новых замыслов. Ему уже виделось полное замирение с биньяминитами и праздник, на который он пригласит старейшин всех ивримских племён и королей дружественных городов Кнаана. Он отправил вестового навстречу командующему Иоаву бен-Цруе с приказом сохранить захваченный в походе скот, не обменивать его по дороге и как можно скорее привести в Хеврон.

Давид заснул поздно, а едва рассвело, оруженосец Нахрай сунул нос в комнату и сообщил, что слуги Давидовы и Иоав пришли из похода и принесли богатую добычу. Командующий после омовения и благодарственной жертвы за благополучное возвращение отряда из Джахи придёт к королю.

– Какие там подарки для твоих жён! – прищёлкнул языком Нахрай.

– Видишь, как всё славно получается, – засмеялся Давид. – И я сегодня всех порадую великою новостью.

Он не успел договорить, как кожаный полог на входе отшвырнула сильная рука, и Иоав бен-Цруя вошёл в дом. Усталый, заросший, но в чистой рубахе, и за поясом – тот самый меч, который, как рассказывали, сам выскакивает из ножен по окрику хозяина.

– Мир тебе, король, – поклонился Иоав, распрямился и, прищурившись спросил: – Правду ли я сейчас услышал, будто этот собачий сын, предатель Авнер бен-Нер, приходил в Хеврон, и ты отпустил его с миром?

– Да, – подтвердил Давид, – это правда. – Сложив на груди руки, он ходил от стены к стене и говорил. – Да, это правда. Я хочу, чтобы ты понял: начинается новая жизнь для тебя, для меня, для всех иврим. Постарайся поверить, Иоав, что сегодня сюда приходил другой человек.