Король Давид - Страница 17

В начале жизни мулёнок, подраставший на ферме в ожидании богатого покупателя, был приятным и милым животным. Вокруг него часто собирались крестьяне, обсуждая его стати и просто любуясь им. Приходили дети погладить его, посмотреть, как он пьёт и щиплет траву. Цвет шерсти у него менялся от почти белого летом до тёмно-серебряного зимой. Менялся, становясь всё более диким, и характер. Вскоре уже мало кто решался не то чтобы погладить – приблизиться к красавцу-мулу. Он лягал слуг, разливал принесённую ему воду, расшвыривал остатки корма по двору, и только сам определял, когда уходить в стойло, когда вставать и когда есть.

Имя своё он получил после начала обучения молодняка хождению с грузом по горным тропам. Тут ему не было равных. Остальные мулы выстраивались за ним, и с этой минуты каравану уже не нужны бывали погонщики.

Надёжный остановился, поднял голову, громко втянул ноздрями воздух и несколько раз икнул. Давид с Ирой догадались: рядом вода. Они осторожно спешились и раздвинули кусты с той стороны тропы, куда повернул морду Надёжный. В лунке на середине камня они увидели лужицу, непрерывно пополняемую ключом. Достав из мешков плошки, они наполнили их холодной, пахнущей травой водой, поднесли мулам, напились сами и обновили запасы во флягах. Двинулись дальше, рассчитывая до наступления зноя добраться до Эйн-Геди, где находился самый большой базар центрального Кнаана. Там они хотели сделать покупки, узнать новости, повидаться со знакомыми и расспросить, что изменилось на Плодородной Радуге со времени их последнего хождения по Приморскому и Королевскому трактам. С купцами передавались поручения и подарки, поздравления родственникам или наоборот, соболезнования и утешения. И всё это помимо торговых сделок и заключения союзов, ради чего и приходили в благословенный оазис Эйн-Геди караваны с Нила и Эфрата, с побережья и из Восточных пустынь. Для купцов это было место, где каждый сезон устанавливались цены на товары. По закупкам и продаже оценивалась мощь того или иного государства, выяснялось, скоро ли будет война или, напротив, долгожданное перемирие, какие собираются походы, окончились ли болезни скота в том или ином королевстве. На пути к Эйн-Геди и на его огромном базаре обучали молодых купцов и будущих проводников караванов.

Иудеи с детства привыкали к пустыне: спасались в её пещерах от ветра и дождя, охотились в оазисах, находили чужие следы и прятали свои, а, став после тринадцатилетия воинами, учились проводить и охранять караваны и снабжать их всем необходимым для перехода между оазисами. У иудеев не болели и не слепли к вечеру глаза от сверкания песков, от праотцев они унаследовали дар находить родники и колодцы в местах, где ничто не указывало на возможность выжить под злобным солнцем. Надвинув на лица платки, они направляли своих мулов, таких же неприхотливых и смелых, как их хозяева, и кратчайшим путём приводили караван в нужное место. Кочевники из Восточных пустынь, готовясь к нападению на богатых купцов Вавилона и Египта, приносили жертвы идолам, прося, чтобы караваны пришли в Кнаан со своей охраной, а не нанимали её из местных ивритских племён.

Острые пики скал перешли в округлые вершины гор, потом меловые холмы сменились песчаными, которым не видно было конца. Постепенно бежевый тон перешёл в розоватый с рыжими островками репейника, такого мелкого, что под ним едва хватало тени жукам. Когда солнце было уже за спинами всадников, на горизонте появились верхушки кустов. Теперь все птицы летели в одну сторону – к оазису Эйн-Геди.

Давид оставил Иру бен-Икеша с мулами в финиковой роще, а сам ушёл в горы и молился там над пропастью, покрытой обгорелыми камнями. Когда он вернулся, Ира готовил благодарственное жертвоприношение за благополучное окончание пути.

Давид посмотрел на друга, положил ему руку на плечо, сказал задумчиво:

– Смотри: и небо, и цветы, и камни – всё это создал Он! И мы – его подобие!.. Они привязали мулов в кустах над обрывом в ущелье. Прямо отсюда начинался базар.

Никто их здесь не знал, никто ни о чём не расспрашивал. Повсюду были разложены товары, рядом с ними виднелись привязанные к кустам навьюченные или уже разгруженные верблюды, а на камнях, на песке, на пнях и оголённых корнях сидели купцы со всего Кнаана и из дальних стран, о которых они охотно рассказывали покупателям.

Давид и Ира бен-Икеш разглядывали пёструю, разноязычную, шумную толпу и поражались: чего только нет на базаре в благодатном Эйн-Геди, где прозрачная, холодная даже в самый зной вода бьёт из-под земли, падает со скалы, стынет в колодцах и струится по каналам под кронами пальмовых рощ!

Из самых богатых городов мира, Вавилона и Ниневии, везли в Эйн-Геди одежду из тонкой ткани, ковры, расшитые бисером платки, курильницы, драгоценные камни, сбруи для мулов, золотые и серебряные гребни, вазы, кубки, кинжалы с рукоятями в виде козлиных и львиных голов, пряности, благоухающие масла, изящно вырезанные трости с набалдашниками, покрытыми письменами, серьги, амулеты, медные зеркала, пояса, сандалии с модными алыми завязками.

Лежащая на Ниле великая страна Египет предлагала для продажи льняные и шерстяные ткани, и самую дорогую – нежно-золотистый виссон. У купцов из Египта можно было купить медную посуду, тушь для письма, музыкальные инструменты, сделанные из редких пород дерева, привлекавшие не только звучанием, но и красотой форм, папирусы – чистые или с текстами молитв и поучительных историй, сети, верёвки, украшения для погребения, колесницы, повозки, носилки, ароматические смолы и базальтовые статуэтки божков и идолов.